Доля экспорта товаров и услуг в составе российского ВВП в 2023 году оказалась рекордно низкой по крайней мере с 2011 года (начиная с этого года ВВП представлен по измененной методологии — с добавлением так называемой условной жилой ренты и расходов на системы вооружения, что увеличило номинальный ВВП на 7–9% по сравнению с прежней методикой). Это следует из данных Росстата, проанализированных РБК. Если ориентироваться на статистику Росстата, как она представлена (в 1995–2010 годах по старой методике, с 2011 года — по новой), то доля экспорта стала минимальной за все время ее существования с 1995 года.
В 2023 году экспорт обеспечил 23,3% ВВП по методу использования доходов — по сравнению с 27,7% в 2022-м, говорится в материалах Росстата. Средняя доля в 2011–2022 годах — 27,5%. По данным Банка России, в 2023 году экспорт товаров и услуг составил $465,4 млрд — на 27% меньше, чем в 2022-м. Из них на экспорт товаров приходится $424 млрд. «Действительно, экспорт в отношении к ВВП стал рекордно низким в современной истории, об этом свидетельствуют данные Росстата», — подтверждает научный сотрудник ИЭП им. Е.Т. Гайдара Дмитрий Кузнецов.
Чистый экспорт (разность экспорта и импорта, непосредственно является компонентом формулы ВВП) за счет частичного восстановления импорта составил 4,3% в структуре ВВП — минимальное значение с 1997 года, следует из данных Росстата. В 2023 году импорт восстановился с 15% в 2022-м (исторический минимум) до 19%, хотя в 2011–2021 годах стабильно превышал 20%.
Как поясняет ЦБ, экспорт товаров России в прошлом году уменьшился главным образом из-за сокращения стоимостных объемов поставок минерального сырья в условиях ухудшения международной ценовой конъюнктуры. По оценке Международного валютного фонда, в 2023 году средняя цена нефти на мировом рынке (средняя спотовая цена сортов Dated Brent, WTI и Dubai Fateh) составила $80,6 за барр. — на 16% ниже, чем в 2022-м (однако все еще на четверть выше, чем в допандемийных 2018–2019 годах). В 2023 году доля минеральных продуктов (в основном углеводородов) в стоимостном объеме российского экспорта снизилась до 61% — против 66% в 2022 году (но в 2021 году было 56%), следует из данных ФТС. В 2011–2014 годах доля минеральных продуктов в российском экспорте превышала 70%. С 2022 года ФТС не раскрывает показатели внешней торговли в разрезе кодов товарной номенклатуры, то есть показатели отдельно экспорта нефти, нефтепродуктов или природного газа неизвестны.
Применительно к России отношение экспорта к ВВП может быть очень волатильным, поскольку российский экспорт в значительной степени зависит от углеводородов, говорит Кузнецов. Сокращение доли экспорта в ВВП до рекордного минимума связано как с обычными рыночными изменениями, так и с санкционными ограничениями, утверждает старший научный сотрудник РАНХиГС Александр Фиранчук. Так, Евросоюз заявляет, что его санкциями покрыто 61% импорта из России в ЕС 2021 года, или €95 млрд. «Внешние ограничения привели к необходимости перенаправления товаров на нейтральные рынки и выпадению части экспорта. Перенаправление потребовало предоставления дисконтов, которые хоть и имеют тенденцию к снижению, но не полностью исчезли», — указывает Фиранчук.
Особняком стоит экспорт российского трубопроводного газа в ЕС, который в 2022 году давал около 8% всего российского экспорта, но в 2023 году кратно сократился, говорит Фиранчук. Причин несколько: подрыв газопроводов «Северный поток», сокращение транзита через Украину и план Евросоюза по уходу от российского газа. Кроме того, после того как страны G7 ужесточили ограничения на импорт российских алмазов (с марта 2024 года запрещен импорт из третьих стран обработанного там российского алмазного сырья), Минфин России начал закупать алмазы у АЛРОСА в Гохран (с перспективой дальнейшей реализации, когда позволит рыночная конъюнктура). В 2021 году на алмазы приходилось около 1% российского экспорта.
Даже если бы санкций не было, коррекция мировых цен на энергоресурсы в 2023 году снизила бы стоимостные объемы российского экспорта, но из-за санкций возникают дисконты на российскую нефть, отмечает Фиранчук. В конце января 2024 года вице-премьер Александр Новак признавал новый всплеск таких скидок Urals к Brent из-за декабрьских санкционных пакетов (тогда США, в частности, ввели санкции против танкеров, подозреваемых в перевозке российской нефти по цене выше «потолка» в $60, установленного западной коалицией). Надежных данных об актуальной экспортной стоимости российской нефти сейчас нет — ценообразование непрозрачно. Однако, по оценкам агентства Argus (их приводит «Интерфакс»), в феврале североморский эталон стоил $83,9 за барр., а Urals на базисе FOB (цена с отгрузкой в российских портах, без стоимости дальнейшей транспортировки) — $66,3 за барр.
На этом фоне российское правительство в марте задним числом с 1 января увеличило с $15 до $20 административно установленный дисконт к Brent, который определяет минимальную стоимость российской нефти для целей уплаты налогов. Это позволит нефтяникам заплатить меньше налогов, поскольку по крайней мере за январь и февраль они теперь должны считаться исходя из значения «Urals FOB + транспорт, но не более $2», которое становится выше, чем «Brent минус $20», и должно браться за основу при расчете налогов, интерпретирует «Интерфакс».
Рекордно низкое значение доли экспорта в ВВП — результат снижения эффективных цен экспорта и сокращения объемов вывоза части товаров, резюмирует Фиранчук. Кузнецов добавляет: по факту экспорт номинируется в долларах (даже при других валютах платежа ФТС пересчитывает объемы в долларовое выражение), а ВВП рассчитывается в рублях, то есть отношение экспорта к ВВП зависит и от обменного курса. Экспорт в 2023 году снизился почти на 30%, а рубль в среднем за год обесценился на 20% (к среднему значению 2022 года) и не смог компенсировать долларовое снижение экспорта. При этом знаменатель (номинальный ВВП) увеличился несколько ускоренными темпами из-за инфляции (отчасти обусловленной как раз ослаблением рубля), поэтому отношение экспорта к ВВП сократилось, объясняет Кузнецов.
В 2023 году совпало два фактора — существенное замедление мировой торговли, сказавшееся и на спросе на российские товары (негативный фактор), и активный рост ВВП в России (позитивный фактор), связанный как с восстановлением после шокового 2022-го, так и с повышенным внутренним спросом, в том числе в оборонном секторе, говорит ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Андрей Гнидченко. «Оба эти фактора играли на снижение доли экспорта в ВВП», — подчеркивает он. По оценкам UNCTAD, в 2023 году глобальная торговля товарами сократилась на 5%.
Сокращение доли экспорта в ВВП нельзя назвать однозначно ни негативным, ни позитивным, говорит экономист Bloomberg Economics по России и Центральной и Восточной Европе Александр Исаков. Но это результат не только геополитических событий последних лет, но и суммы решений в области внутренней экономической политики и промышленной политики стран, с которыми Россия конкурирует на международных рынках, рассуждает он.
При сократившейся доле экспорта российская экономика в 2023 году показала одни из самых высоких темпов роста за последние 10 лет (3,6% по первой оценке Росстата), а в 2022 году, когда доля экспорта была существенно выше (почти 28%), фиксировался экономический спад. «Поэтому прямой связи нет», — подтверждает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв.
Во внутренней политике ключевым фактором, сдерживающим рост экспортных отраслей относительно ВВП, являлась более тесная координация добычи нефти в рамках соглашения ОПЕК+ с 2020 года, утверждает Исаков. В конце 2023 года Россия увеличила добровольное сокращение экспорта нефти и нефтепродуктов с 300 тыс. до 500 тыс. барр./сут. Во втором квартале 2024 года к этому добавится сокращение добычи/экспорта еще на 471 тыс. барр./сут. при разной пропорции в каждом из месяцев: так, в апреле Россия снизит добычу на 350 тыс. барр./сут., а экспорт — на 121 тыс. По словам Исакова, результатом этой координации стала относительная ценовая стабильность, но добавленная стоимость российского сектора добычи на сегодня остается примерно на 9% ниже доковидного тренда. По данным Росстата, доля нефтегазового сектора в ВВП по итогам 2023 года составляет 16,5%, по сравнению с 18,8% в 2019-м.
Вторым внутренним фактором, сдерживающим экспорт, стали такие программы, как массовая льготная ипотека, указывает экономист. Она стимулировала преимущественно сектора ориентированные на внутренний спрос (стройку, банковский сектор), сдерживая рост экспортно ориентированных отраслей. В частности, производители металлов, арматуры, цемента теперь работают в основном на внутренний рынок.
В конце февраля ЦБ сообщал о двух сценариях эволюции российского экспорта после спада 2023 года: если первый предполагает, что это сокращение временное, то во втором сценарии часть объемов экспортной продукции неизбежно перенаправляется на внутренний рынок в ответ на структурно изменившиеся условия. «Переориентация компаний с экспорта своей продукции на внутреннего потребителя — одно из характерных проявлений происходящей структурной трансформации экономики», — отмечал ЦБ.
По словам Широва, последние 20 лет экономика России была экспортно ориентированной, а сейчас это меняется: действительно, внутренний спрос становится более важным фактором. Но все же говорить о масштабной переориентации экспортных мощностей на внутренний спрос нельзя — мощности, ориентированные на экспорт, исторически, еще с распада СССР, избыточны по отношению к внутреннему рынку. «Прежде всего, это нефтепереработка, металлургия, химия, добыча полезных ископаемых. Именно поэтому [в свое время] и возникла такая выраженная экспортная компонента», — констатирует эксперт.
Преимущественно сырьевая структура российского экспорта не подразумевает возможности перенаправления значительной части этих товаров на внутренний рынок — ему просто не требуется столько топлива, металлов, удобрений и прочего, подтверждает Фиранчук. Нельзя говорить, что те объемы, на которые сократился российский экспорт, в значительной степени попали на внутренний рынок, солидарен Кузнецов.
«В общем случае экспорт — это благо для экономики, который позволяет компаниям наращивать производительность, тем самым способствуя и росту ВВП. В мировом опыте есть успешные примеры экспортно ориентированного роста, но они связаны с экспортом промышленных товаров. Поэтому для долгосрочного роста в первую очередь важно, что мы экспортируем, а не какую долю нашей экономики занимает экспорт», — категоричен Кузнецов.
Но сейчас заметное углубление переработки маловероятно в силу ограничений на импорт требуемых технологий, указывает Фиранчук. «Наращивание компетенций и конкурентоспособности требует доступа к лучшим мировым технологиям и комплектующим, то есть к импорту», — объясняет он. А ограничения на экспорт тех технологических товаров, которые Россия все-таки производит, также негативно сказываются на их конкурентоспособности, «так как размеры российского рынка не всегда позволяют расширять производство до масштабов, которые окупают инновационные разработки и их внедрение».
В начале 2023 года ЦБ в аналитической записке «Ограничения на импорт сдерживают экспорт» писал, что наиболее уязвимыми к ограничениям импорта оказались предприятия, экспортирующие свою продукцию. «Таким образом, возникшие в результате санкций проблемы с поставками нужного импорта могут привести прежде всего к снижению конкурентоспособности российского экспорта и ограничению возможностей для его диверсификации», — подчеркивали аналитики ЦБ. Производство и экспорт машин и оборудования существенно пострадали от ограничения импорта комплектующих, говорит и Фиранчук.
В Институте Гайдара ожидают, что доля экспорта в ВВП останется примерно на том же уровне, возможно, с некоторой тенденцией к росту, отмечает Кузнецов. Но если санкционное давление усилится, это может привести к увеличению дисконтов на российские товары (при меньшем влиянии на физические объемы). «В этом случае можно ожидать сохранения [доли] с возможной некоторой тенденцией к падению доли экспорта в ВВП», — говорит эксперт.
Прогнозирование краткосрочной динамики этого показателя — задача малоперспективная в силу его подверженности колебаниям номинальных параметров — а именно цен сырья и валютного курса, замечает Фиранчук. Долгосрочный тренд доли экспорта в ВВП будет определяться динамикой санкционного противостояния, считает он.
Доля экспорта в ВВП скорее всего стабилизируется на уровне выше 20% в следующие три–пять лет из-за охлаждения внутреннего частного спроса, полагает Исаков. По его мнению, охлаждение роста потребительского и ипотечного кредита приведут на этот раз к перераспределению ресурсов от секторов, ориентированных на внутренний спрос, к внешним рынкам.
Доля экспорта в предстоящие годы будет выше, чем в 2023 году (23%), когда совпало беспрецедентное сочетание факторов, но, скорее всего, ниже, чем до санкций 2022 года, считает Гнидченко. В 2024 году эксперты Всемирного банка ждут относительно слабого роста мировой торговли, напоминает он, однако на более длинном горизонте рост мировой торговли должен восстановиться, что будет поддерживать значимость экспорта для российской экономики.
В 2023 году экспорт обеспечил 23,3% ВВП по методу использования доходов — по сравнению с 27,7% в 2022-м, говорится в материалах Росстата. Средняя доля в 2011–2022 годах — 27,5%. По данным Банка России, в 2023 году экспорт товаров и услуг составил $465,4 млрд — на 27% меньше, чем в 2022-м. Из них на экспорт товаров приходится $424 млрд. «Действительно, экспорт в отношении к ВВП стал рекордно низким в современной истории, об этом свидетельствуют данные Росстата», — подтверждает научный сотрудник ИЭП им. Е.Т. Гайдара Дмитрий Кузнецов.
Чистый экспорт (разность экспорта и импорта, непосредственно является компонентом формулы ВВП) за счет частичного восстановления импорта составил 4,3% в структуре ВВП — минимальное значение с 1997 года, следует из данных Росстата. В 2023 году импорт восстановился с 15% в 2022-м (исторический минимум) до 19%, хотя в 2011–2021 годах стабильно превышал 20%.
Как поясняет ЦБ, экспорт товаров России в прошлом году уменьшился главным образом из-за сокращения стоимостных объемов поставок минерального сырья в условиях ухудшения международной ценовой конъюнктуры. По оценке Международного валютного фонда, в 2023 году средняя цена нефти на мировом рынке (средняя спотовая цена сортов Dated Brent, WTI и Dubai Fateh) составила $80,6 за барр. — на 16% ниже, чем в 2022-м (однако все еще на четверть выше, чем в допандемийных 2018–2019 годах). В 2023 году доля минеральных продуктов (в основном углеводородов) в стоимостном объеме российского экспорта снизилась до 61% — против 66% в 2022 году (но в 2021 году было 56%), следует из данных ФТС. В 2011–2014 годах доля минеральных продуктов в российском экспорте превышала 70%. С 2022 года ФТС не раскрывает показатели внешней торговли в разрезе кодов товарной номенклатуры, то есть показатели отдельно экспорта нефти, нефтепродуктов или природного газа неизвестны.
Применительно к России отношение экспорта к ВВП может быть очень волатильным, поскольку российский экспорт в значительной степени зависит от углеводородов, говорит Кузнецов. Сокращение доли экспорта в ВВП до рекордного минимума связано как с обычными рыночными изменениями, так и с санкционными ограничениями, утверждает старший научный сотрудник РАНХиГС Александр Фиранчук. Так, Евросоюз заявляет, что его санкциями покрыто 61% импорта из России в ЕС 2021 года, или €95 млрд. «Внешние ограничения привели к необходимости перенаправления товаров на нейтральные рынки и выпадению части экспорта. Перенаправление потребовало предоставления дисконтов, которые хоть и имеют тенденцию к снижению, но не полностью исчезли», — указывает Фиранчук.
Особняком стоит экспорт российского трубопроводного газа в ЕС, который в 2022 году давал около 8% всего российского экспорта, но в 2023 году кратно сократился, говорит Фиранчук. Причин несколько: подрыв газопроводов «Северный поток», сокращение транзита через Украину и план Евросоюза по уходу от российского газа. Кроме того, после того как страны G7 ужесточили ограничения на импорт российских алмазов (с марта 2024 года запрещен импорт из третьих стран обработанного там российского алмазного сырья), Минфин России начал закупать алмазы у АЛРОСА в Гохран (с перспективой дальнейшей реализации, когда позволит рыночная конъюнктура). В 2021 году на алмазы приходилось около 1% российского экспорта.
Даже если бы санкций не было, коррекция мировых цен на энергоресурсы в 2023 году снизила бы стоимостные объемы российского экспорта, но из-за санкций возникают дисконты на российскую нефть, отмечает Фиранчук. В конце января 2024 года вице-премьер Александр Новак признавал новый всплеск таких скидок Urals к Brent из-за декабрьских санкционных пакетов (тогда США, в частности, ввели санкции против танкеров, подозреваемых в перевозке российской нефти по цене выше «потолка» в $60, установленного западной коалицией). Надежных данных об актуальной экспортной стоимости российской нефти сейчас нет — ценообразование непрозрачно. Однако, по оценкам агентства Argus (их приводит «Интерфакс»), в феврале североморский эталон стоил $83,9 за барр., а Urals на базисе FOB (цена с отгрузкой в российских портах, без стоимости дальнейшей транспортировки) — $66,3 за барр.
На этом фоне российское правительство в марте задним числом с 1 января увеличило с $15 до $20 административно установленный дисконт к Brent, который определяет минимальную стоимость российской нефти для целей уплаты налогов. Это позволит нефтяникам заплатить меньше налогов, поскольку по крайней мере за январь и февраль они теперь должны считаться исходя из значения «Urals FOB + транспорт, но не более $2», которое становится выше, чем «Brent минус $20», и должно браться за основу при расчете налогов, интерпретирует «Интерфакс».
Рекордно низкое значение доли экспорта в ВВП — результат снижения эффективных цен экспорта и сокращения объемов вывоза части товаров, резюмирует Фиранчук. Кузнецов добавляет: по факту экспорт номинируется в долларах (даже при других валютах платежа ФТС пересчитывает объемы в долларовое выражение), а ВВП рассчитывается в рублях, то есть отношение экспорта к ВВП зависит и от обменного курса. Экспорт в 2023 году снизился почти на 30%, а рубль в среднем за год обесценился на 20% (к среднему значению 2022 года) и не смог компенсировать долларовое снижение экспорта. При этом знаменатель (номинальный ВВП) увеличился несколько ускоренными темпами из-за инфляции (отчасти обусловленной как раз ослаблением рубля), поэтому отношение экспорта к ВВП сократилось, объясняет Кузнецов.
В 2023 году совпало два фактора — существенное замедление мировой торговли, сказавшееся и на спросе на российские товары (негативный фактор), и активный рост ВВП в России (позитивный фактор), связанный как с восстановлением после шокового 2022-го, так и с повышенным внутренним спросом, в том числе в оборонном секторе, говорит ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Андрей Гнидченко. «Оба эти фактора играли на снижение доли экспорта в ВВП», — подчеркивает он. По оценкам UNCTAD, в 2023 году глобальная торговля товарами сократилась на 5%.
Сокращение доли экспорта в ВВП нельзя назвать однозначно ни негативным, ни позитивным, говорит экономист Bloomberg Economics по России и Центральной и Восточной Европе Александр Исаков. Но это результат не только геополитических событий последних лет, но и суммы решений в области внутренней экономической политики и промышленной политики стран, с которыми Россия конкурирует на международных рынках, рассуждает он.
При сократившейся доле экспорта российская экономика в 2023 году показала одни из самых высоких темпов роста за последние 10 лет (3,6% по первой оценке Росстата), а в 2022 году, когда доля экспорта была существенно выше (почти 28%), фиксировался экономический спад. «Поэтому прямой связи нет», — подтверждает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв.
Во внутренней политике ключевым фактором, сдерживающим рост экспортных отраслей относительно ВВП, являлась более тесная координация добычи нефти в рамках соглашения ОПЕК+ с 2020 года, утверждает Исаков. В конце 2023 года Россия увеличила добровольное сокращение экспорта нефти и нефтепродуктов с 300 тыс. до 500 тыс. барр./сут. Во втором квартале 2024 года к этому добавится сокращение добычи/экспорта еще на 471 тыс. барр./сут. при разной пропорции в каждом из месяцев: так, в апреле Россия снизит добычу на 350 тыс. барр./сут., а экспорт — на 121 тыс. По словам Исакова, результатом этой координации стала относительная ценовая стабильность, но добавленная стоимость российского сектора добычи на сегодня остается примерно на 9% ниже доковидного тренда. По данным Росстата, доля нефтегазового сектора в ВВП по итогам 2023 года составляет 16,5%, по сравнению с 18,8% в 2019-м.
Вторым внутренним фактором, сдерживающим экспорт, стали такие программы, как массовая льготная ипотека, указывает экономист. Она стимулировала преимущественно сектора ориентированные на внутренний спрос (стройку, банковский сектор), сдерживая рост экспортно ориентированных отраслей. В частности, производители металлов, арматуры, цемента теперь работают в основном на внутренний рынок.
В конце февраля ЦБ сообщал о двух сценариях эволюции российского экспорта после спада 2023 года: если первый предполагает, что это сокращение временное, то во втором сценарии часть объемов экспортной продукции неизбежно перенаправляется на внутренний рынок в ответ на структурно изменившиеся условия. «Переориентация компаний с экспорта своей продукции на внутреннего потребителя — одно из характерных проявлений происходящей структурной трансформации экономики», — отмечал ЦБ.
По словам Широва, последние 20 лет экономика России была экспортно ориентированной, а сейчас это меняется: действительно, внутренний спрос становится более важным фактором. Но все же говорить о масштабной переориентации экспортных мощностей на внутренний спрос нельзя — мощности, ориентированные на экспорт, исторически, еще с распада СССР, избыточны по отношению к внутреннему рынку. «Прежде всего, это нефтепереработка, металлургия, химия, добыча полезных ископаемых. Именно поэтому [в свое время] и возникла такая выраженная экспортная компонента», — констатирует эксперт.
Преимущественно сырьевая структура российского экспорта не подразумевает возможности перенаправления значительной части этих товаров на внутренний рынок — ему просто не требуется столько топлива, металлов, удобрений и прочего, подтверждает Фиранчук. Нельзя говорить, что те объемы, на которые сократился российский экспорт, в значительной степени попали на внутренний рынок, солидарен Кузнецов.
«В общем случае экспорт — это благо для экономики, который позволяет компаниям наращивать производительность, тем самым способствуя и росту ВВП. В мировом опыте есть успешные примеры экспортно ориентированного роста, но они связаны с экспортом промышленных товаров. Поэтому для долгосрочного роста в первую очередь важно, что мы экспортируем, а не какую долю нашей экономики занимает экспорт», — категоричен Кузнецов.
Но сейчас заметное углубление переработки маловероятно в силу ограничений на импорт требуемых технологий, указывает Фиранчук. «Наращивание компетенций и конкурентоспособности требует доступа к лучшим мировым технологиям и комплектующим, то есть к импорту», — объясняет он. А ограничения на экспорт тех технологических товаров, которые Россия все-таки производит, также негативно сказываются на их конкурентоспособности, «так как размеры российского рынка не всегда позволяют расширять производство до масштабов, которые окупают инновационные разработки и их внедрение».
В начале 2023 года ЦБ в аналитической записке «Ограничения на импорт сдерживают экспорт» писал, что наиболее уязвимыми к ограничениям импорта оказались предприятия, экспортирующие свою продукцию. «Таким образом, возникшие в результате санкций проблемы с поставками нужного импорта могут привести прежде всего к снижению конкурентоспособности российского экспорта и ограничению возможностей для его диверсификации», — подчеркивали аналитики ЦБ. Производство и экспорт машин и оборудования существенно пострадали от ограничения импорта комплектующих, говорит и Фиранчук.
В Институте Гайдара ожидают, что доля экспорта в ВВП останется примерно на том же уровне, возможно, с некоторой тенденцией к росту, отмечает Кузнецов. Но если санкционное давление усилится, это может привести к увеличению дисконтов на российские товары (при меньшем влиянии на физические объемы). «В этом случае можно ожидать сохранения [доли] с возможной некоторой тенденцией к падению доли экспорта в ВВП», — говорит эксперт.
Прогнозирование краткосрочной динамики этого показателя — задача малоперспективная в силу его подверженности колебаниям номинальных параметров — а именно цен сырья и валютного курса, замечает Фиранчук. Долгосрочный тренд доли экспорта в ВВП будет определяться динамикой санкционного противостояния, считает он.
Доля экспорта в ВВП скорее всего стабилизируется на уровне выше 20% в следующие три–пять лет из-за охлаждения внутреннего частного спроса, полагает Исаков. По его мнению, охлаждение роста потребительского и ипотечного кредита приведут на этот раз к перераспределению ресурсов от секторов, ориентированных на внутренний спрос, к внешним рынкам.
Доля экспорта в предстоящие годы будет выше, чем в 2023 году (23%), когда совпало беспрецедентное сочетание факторов, но, скорее всего, ниже, чем до санкций 2022 года, считает Гнидченко. В 2024 году эксперты Всемирного банка ждут относительно слабого роста мировой торговли, напоминает он, однако на более длинном горизонте рост мировой торговли должен восстановиться, что будет поддерживать значимость экспорта для российской экономики.